Как поделить тётушку и не развалить дом

«Как поделить тётушку и не развалить дом», или «Завтрак у предводителя» И.С. Тургенева в Московском театре «Et Cetera» под руководством Александра Калягина.


Если вы шли в «Et Cetera» за томной тургеневской девушкой, которая смотрит в сад и тихо страдает, – придётся разочароваться. Здесь никто не страдает. Здесь делят имение. А когда русские люди делят имение, страдать некогда: нужно кричать, падать в обмороки, рушить мебель и доводить предводителя дворянства до нервного тика.
В «Завтраке у предводителя» нет ни любви, ни «лишних людей», ни ночных прогулок под луной. Есть брат и сестра, которые третий год не могут поделить тётушкин кусок земли, алчная родня, судья, соседи-помещики и целый выводок людей, искренне уверенных, что они помогают. По факту они только дружно подбрасывают дрова в костёр этого семейного апокалипсиса.

Режиссер Юрий Буторин подошёл к Тургеневу просто: если в пьесе все ругаются из-за имущества, нужно сделать так, чтобы даже имущество ругалось. И начинается цирк.

В Эфросовском зале театра классические костюмы и чинные манеры XIX века живут в темпе хорошей комической буффонады. Стулья ездят, вилки летят, колонны заваливаются, карты и планы рвутся в клочья, будто у них тоже нет сил терпеть этот
нескончаемый раздел. К финалу всё превращается в весёлый маленький конец света: рушится не только расписанная по квадратикам земля, но и дом предводителя. Семейная ссора доигрывается до логичного архитектурного результата.
Художница Мария Мелешко делает хитрый ход: карта имения – не фон, а почти живой персонаж. Сначала она аккуратно висит на заднике, как в приличном уездном доме, потом герои начинают изображать спорные участки своими телами и мебелью. В какой-то момент возникает ощущение, что не люди владеют землёй, а земля играет ими в тетрис.

Пластика от Андрея Казакова строится по принципу «тихий старт – бешеный финиш». Сначала всё выглядит неторопливо: разговоры, подсчёты, приличный уездный хаос. А к финалу актёры уже валятся в общую кучу вместе с декорациями, и зал смеётся в режиме нон-стоп, потому что остановиться физически не успевает.
Буторин честно показывает: это Тургенев без «романтика», но с очень точным прицелом на наши милые человеческие пороки. На сцене – жадность, привычка «урвать ещё кусочек», страсть к затянувшимся конфликтам, которые давно можно было решить за один разговор и пирог.
Никакого положительного героя, за которого можно было бы уцепиться. Если только вспомнить Гоголя и признать: герой тут один, и это смех. Он выносит приговор каждому: и истеричной родственнице, и мягкотелому братцу, и предводителю, который когдато произносил «программную речь», а в итоге вынужден завтракать под обломками собственного дома. При этом спектакль не скатывается в лёгкий водевиль «про дураков». В какой-то момент понимаешь: для этих людей всё происходящее – почти трагедия на грани инсульта. Они реально живут в этом споре, спят с ним, просыпаются с ним, и только зритель имеет право смеяться безнаказанно. Именно это ощущение «нам смешно, им – конец» и даёт тот самый эффект настоящей трагикомедии.

Повод для спектакля – юбилей заслуженной артистки России Ольги Беловой, и театр честно делает ей подарок в виде Анны Кауровой. Каурова у Беловой – не «склочная тётка», а большая девочка, которая до сих пор мстит брату за детские обиды и с наслаждением купается в мужском внимании. Она то валится в обморок, то нежно улыбается, то устраивает бурю в стакане чаю – и в каждом этом движении узнаётся кто-то до боли знакомый из семейных застолий.

Фёдор Бавтриков играет предводителя Балагалаева как человека, который однажды очень красиво начал карьеру, а потом оказался заперт в комнате с чужой семейной войной. Его путь от бодрого реформатора до хозяина рухнувшего дома – тихий,
точный и оттого особенно смешной: всё время кажется, что он вот-вот скажет «знаете что, я пойду».

Григорий Старостин (Ферапонт Беспандин) – тот самый человек, который мечтает о мире, но каждый раз отступает, как только дело доходит до «женских сцен». Андрею Кондакову, Ивану Косичкину и Тимофею Дунаеву достаются внешне «маленькие» роли, но в режиссуре Буторина маленьких ролей нет: каждый персонаж получает свою минуту звёздного позора и честный человеческий штрих.

Главное – ансамбль. На премьере уже было ощущение, что спектакль идёт давно: смех держится не на одной звезде, а на слаженной работе труппы. Все, включая стулья, играют как команда.

«Завтрак у предводителя» в «Et Cetera» – редкий случай, когда маленькая классическая одноактная пьеса превращается в почти аттракцион, но не теряет вкуса. Буторин Тургенева не «осовременивает» насильно, не прикручивает гаджеты и Тик-Ток, а просто усиливает то, что и так было в тексте: абсурд человеческой жадности.

В результате получается спектакль, в котором:– дом рушится честнее, чем в любом семейном чате; – карта имения играет лучше, чем некоторые живые актёры в других театрах; – смех действительно выполняет функции положительного героя, психотерапевта и участкового одновременно.

Спектакль получился фантазийным, остроумным и при этом очень искренним. Такой честный разговор о человеческих пороках, который можно позволить себе только одним способом – смеясь до слёз и выходя из зала с тихой мыслью: «Хорошо, что
наша дача уже поделена».