19.05.2000
Шейлок в виртуальном мире
Наталия Балашова ,
"Московская правда"
05.05.2000
«Shylock» Is Rich and Poor
John Freedman ,
"The Moscow Times"
02.05.2000
И Шейлок чувствовать умеет
Нина Агишева ,
"Московские новости"
29.04.2000
Бессонница на скотном дворе
Глеб Ситковский ,
"Вечерний клуб"
27.04.2000
…Нет правды на земле. Но правды нет и выше
Наталия Каминская ,
"Культура"
27.04.2000
Они — венецианцы
Мария Седых ,
"Общая газета"
26.04.2000
У кого чего болит, тот о том не говорит
Дина Кирнарская ,
"Время MН"
25.04.2000
Толкование сновидений
Олег Зинцов ,
"Ведомости"
25.04.2000
Это не сон
Майя Одина ,
"Сегодня"
24.04.2000
Меловая звезда Давида
Григорий Заславский ,
"Независимая газета"
24.04.2000
Пьеса о невозвращенном кредите
Роман Должанский ,
"Коммерсантъ"
23.03.2000
Шейлок с компьютером
Ольга Коршунова ,
"Новая газета"
01.03.2000
Что за комиссия, создатель?
Евгения Тропп ,
"Петербургский театральный журнал"
01.03.2000
Не хочу быть взрослым
Ольга Галахова ,
"Дом Актера"
28.02.2000
Игра любви и случая
Екатерина Дмитриевская ,
"Экран и сцена"
19.02.2000
Выходить замуж трудно, но забавно
Ольга Егошина ,
"Вечерний клуб"
15.02.2000
В мире сказочных грез
Алексей Гончаренко ,
"Московская правда"
04.02.2000
Тетушка раскрыла тайну
Эдуард Графов ,
"Век"
01.02.2000
Было весело и смешно
Елена Мовчан ,
"Искусство" №6
14.01.2000
Рождество, волшебство, еt cetera
Анастасия Горская ,
"Народная газета"
Пресса
5:00
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
0:00
Толкование сновидений
Олег Зинцов
"Ведомости" ,
25.04.2000
В театре Et Cetera прошли премьерные показы спектакля «Шейлок» в постановке Роберта Стуруа. Это уже вторая в нынешнем сезоне версия шекспировского «Венецианского купца» на московской сцене.Вслед за Михаилом Козаковым, сыгравшим мстительного ростовщика-иудея в Театре им. Моссовета, в роли Шейлока на подмостки вышел Александр Калягин. Исполнить обязанности другого важнейшего фигуранта пьесы — венецианского купца Антонио — был приглашен Александр Филиппенко.На пресс-конференции, предварявшей премьеру, Стуруа объявил, что главной в его спектакле будет тема ксенофобии: «Я взял эту пьесу, потому что к концу XX века разразились такие ужасные этнические конфликты. Мы решили рассказать об этом странном человеческом качестве — не любить представителей других народов.»Ввиду актуальности проблемы классическая коллизия подверглась радикальной модернизации. Дивной красоты декорация Георгия Алекси-Месхишвили — столы с компьютерами на фоне цветущих сакур и огромный стеллаж с несколькими мониторами — смотрится как шедевр современного офисного дизайна. Героя-любовника Бассанио (Алексей Завьялов из Театра им. Вахтангова) и его друзей одели в стиле поколения next, злополучный вексель Антонио с обязательством выплатить в виде неустойки фунт собственной плоти размножили на ксероксе, инфантильной Шейлоковой дочери Джессике (Мария Скосырева) дали леденец типа «чупа-чупс».Подобный постановочный ход использовали и в Театре Моссовета — там режиссер Андрей Житинкин вручил всем персонажам по мобильному телефону, превратил венецианского ростовщика в банкира и разыграл шекспировский сюжет в эстетике телешоу, нещадно спекулируя при этом на том же мотиве ксенофобии. Однако различий в двух «Купцах» оказалось куда больше, чем сходства.История Шейлока в спектакле Стуруа — морок, фантасмагория, причудливый трип. Антонио здесь — почти что Просперо из «Бури»: он творит алогичный мир спектакля, существующий вне всякой зависимости от шекспировского текста, взмахом дирижерской палочки — до того момента, пока этот мир не выходит из-под контроля; ксенофобию Стуруа трактует как феномен глубоко иррациональный, спрятанный в подсознании и не имеющий никакого разумного объяснения. Этакий основной инстинкт, срабатывающий совершенно одинаково у любого персонажа.Калягинский Шейлок к пренебрежительному отношению, однако, не располагает. Этот респектабельный господин в черной тройке и с толстой сигарой в зубах временами удивительным образом напоминает Марлона Брандо из копполовского «Крестного отца»; в манере ростовщика можно заметить и властность, и спокойную уверенность в том, что он не тварь дрожащая, но право имеет. Впрочем, этот Шейлок способен и на страдание, и на трагический пафос: знаменитый монолог о том, что иудеи тоже чувствовать умеют, звучит со всей подобающей случаю патетикой.Но лучше всего Калягину и Стуруа удается не трагедия, а гиньоль. Финальная сцена суда разыграна в премьерном спектакле с иезуитской изощренностью и саспенсом настоящего ночного кошмара.А пробуждение Антонио наступает после другой дикой сцены: когда массовка, весь спектакль бодро приплясывавшая под музыку Гии Канчели, начинает исступленно избивать Шейлока и, надев на него шутовской колпак, усаживает на осла. Тут-то Антонио и просыпается в холодном поту: притча, увиденная во сне, завершается не моралью, но сеансом шоковой терапии, действующей куда как более эффективно.