«Похождения Шипова»: лакеи начинают и выигрывают

В театре п\р Александра Калягина идут премьерные показы спектакля «Похождения Шипова, или Старинный водевиль» по малоизвестной повести Булата Окуджавы. Автор инсценировки — Нина Садур, режиссер — Сергей Грицай. История про обаятельного проходимца Шипова, посланного следить за Львом Толстым, написана Окуджавой в то далекое советское время, как гонения на диссидентов были в самом разгаре. Другого способа «поддержать своих» и выразить свое фи властям у легендарного советского поэта не было и быть не могло — только завуалировать злую насмешку в тексте о другой эпохе. Совсем небольшой, десятистраничный опус Булата Шалвовича тогда был воспринят неоднозначно, мало того, что критики писали заказные разгромные статьи, так еще и преданные поклонники отвернулись — они жаждали лирики. «Шипов» же и сегодня звучит почти как донос. На бездарных руководителей, на их тупых и жалких рабов, на безвольный народ, которому в сущности всё всё равно. Формой для выражения праведного гнева Окуджава выбрал водевиль с элементами абсурда и фантасмагории. Здесь смешалось настоящее и выдуманное, реальное и подсознательное, старое и новое, смешное и страшное. Режиссер четко проследовал заданному поэтом курсу: его спектакль обманчиво похож на шумную карусель, на то, о чем принято говорить «ничего серьезного». Короче, на что угодно, но только не на важное действо с легко считываемым посылом. Кстати, здесь и кроется главный недостаток постановки — зрителю, не знакомому с ее предысторией, сложно разобраться в причинно-следственных связях. Зачем на сцену выводят таких сереньких героев (перед нами не только прохвост Шипов, но и его друг — то ли грек, то ли итальянец Гирос), зачем показывают, как они пытаются «пристроиться» и «для бумажки» наклепать донос на Толстого, наконец, с какой такой радости герои ездят на деревянном колесе, поют-пляшут, еще и разлюли-малину с хорошенькими крестьянками разводят. На сцене шум, гам, кутерьма. И буквальный замкнутый круг, по «рельсам» которого разъезжают деревянные колеса с генералами и прочие «шишками», а Шипов и сотоварищи между ними знай успевают проскакивать. «Хочешь жить — умей вертеться» — закон русской народной жизни, актуальный, как в веке XIX, так и в XX и XXI. Остроумная сценография, безусловно, символична. И надо заметить, необыкновенна хороша. Она гораздо больше, чем режиссура, соответствует хулиганскому замыслу автора — осмеять систему политического сыска в России (и здесь все ходят по кругу), также основанного на русском «авось» и доверенного непонятно кому и непонятно за какой надобностью. Впрочем, тем зрителям, которые знакомы с прозой Окуджавы, перчисленные «трудности» не помешают. И вслед за ним и режиссером спектакля насмешливо улыбнуться. И сыскные агенты, и обыватели суть одно и тоже — просто люди, жуликоватые, подобрастные и напуганные. Лакеи, право слово. А отличаются они от нас или нет — еще вопрос.