У Калягина в театре Et Cetera премьера спектакля «Моя Марусечка»

Здесь нет Калягинских страстей – открытых, резких, неистовых, но по внутреннему накалу «Марусечку» тихой не назовешь, как не назовешь тихими воды омута. Имя режиссера Марины Брусникиной хорошо известно театралам - десятки постановок, сотни учеников. Ее тяга к литературе утвердилась на сцене МХТ Чехова спектаклями «Река с быстрым течением» по Владимиру Маканину, «Сонечка» - Людмилы Улицкой, «Письмовник» - Михаила Шишкина. К прозе Александры Васильевой режиссер обратилась несколько лет назад, проверив себя на сцене Новосибирского молодежного театра «Глобус». Спектакль был принят хорошо, много поездил, о нем писали, как о значительном театральном событии. Пожалуй, теперь, когда режиссер повторила свой опыт на московской сцене, ее можно обвинить в «плагиате», но, с другой стороны, почему бы и не попробовать разыграть полюбившуюся историю с другими артистами. Первозданную прозу Александры Васильевой перенести на сцену средствами обычного театра достаточно сложно. Повесть написана не для театра и даже вопреки его законам. Да, наверное, можно было бы переписать, сделать сценарий, и, возможно, случился бы фильм, но это уже была бы другая Марусечка: жизнеописание, наверняка, лишилось бы поэтического накала. На сцене новосибирского театра была построена деревенская хата, а в Et Cetera пол посыпали песком, разбросали «развалины античного храма», ведра, что подчеркнуло способ существования в этом месте и времени. А жила Маруся при Брежневе. А работала уборщицей в магазине. Но бралась за все, что просили. Работала честно. Жила скромно. По сыну плакала, что в тюрьму попал. Все Марусу жалели, да помочь не могли. И любили ее, куда же без нее, она же настоящая, без нее мир, кажется, рухнет. Из чего состоит этот мир? Из бытовых неурядиц, сетований на обилие мусора, плохое отношение начальства. Героиня не думает о высоком предназначении, но все, что заключено в слова, наполнено высокими словами и смыслами. Проза Василевой многослойна. На поверхности – все просто и ясно, капни вглубь – там разговор с душой. Не случайно режиссер посадила Марусечку в лодку «плыть» по черной от ночи реке, затопившей кладбище. Там внизу живое и мертвое перемешалось, и диалог Марусечки со смертью гораздо значительнее, чем сама жизнь. Оригинальность режиссерского решения - в отсутствии ролей в привычном понимании. Тексты произносятся от третьего лица, что сначала мешает, потом завораживает. Тебя не подпускают к героям, держат на расстоянии, обилие текста требует внимательных, чутких ушей. Для того, чтобы удержать внимание, режиссер придумала оригинальный ход - в роли главной героини на сцене появятся сразу четыре актрисы - Анастасия Попова, Анжела Белянская, Мария Скосырева, Наталия Житкова. Каждая из них, наверное, должна была привносить что-то свое, подчеркивая многогранность образа. Но считывается это иначе: Марусечка – образ собирательный, эпический - это народ, женская доля... Рассказ строится так, будто ждет от тебя хорового подхвата. Не случайно в сложную прозаическую канву вплетены музыкальные номера, эмоционально насыщающие спектакль, подчеркивая то драматизм ситуации, то комизм. Отрывки из оперных шедевров перемешаны с народными песнями. Все артисты, занятые в спектакле, удивительно хорошо поют. Солистки могли бы украсить сцену оперного театра, женский квинтет расправляется с трехголосием. Марина Брусникина немногими средствами достигает оркестровой многокрасочности. «Пространство жизни» сливается с пространством искусства. Спектакль заканчивается на светлой поминальной ноте. «Маруся никогда не умрет», во всяком случае, пока мы живы.