29.11.2002
Sturua’s «Last Tape» Poignant, But Not Potent
John Freedman ,
"The Moscow Times"
21.11.2002
Гроссмейстер
Елена Ямпольская ,
"Новые Известия"
21.11.2002
Метафизическая свалка
Мария Львова ,
"Вечерний клуб"
21.11.2002
Пропала жизнь
Глеб Ситковский ,
"Алфавит"
15.11.2002
New Director’s Achievement is in His Ambition
John Freedman ,
"The Moscow Times"
15.11.2002
Парадокс об актере
Марина Давыдова ,
"Консерватор"
14.11.2002
Я мог быть счастлив!
Ольга Фукс ,
"Вечерняя Москва"
14.11.2002
«Ночь уже близка…»
Александр Строганов ,
"Независимая газета"
14.11.2002
Магнитофон и песня без слов
Наталия Каминская ,
"Культура"
14.11.2002
Одинокий голос человека
Майя Одина ,
"Еженедельный журнал"
12.11.2002
Метаморфозы «вкрадчивого»
Алена Карась ,
"Российская газета"
11.11.2002
Юбилейный абсурд
Роман Должанский ,
"Коммерсантъ"
08.11.2002
Страдания скучны
Мария Хализева ,
"Вечерний клуб"
06.11.2002
Характер нордический
Наталия Каминская ,
"Культура"
04.11.2002
Сонные игры
Роман Должанский
01.10.2002
Иллюзия грязи
Александр Соколянский
01.05.2002
Пигмалион и Лизка Дулина
Галина Снитовская ,
"Музыкальная жизнь"
23.02.2002
Не форсируйте фарс!
Ольга Егошина ,
"Версты"
18.02.2002
Как важно быть несерьезным
Глеб Ситковский ,
"Ваш досуг"
15.02.2002
Long Live the King of Crank Comedy
John Freedman ,
"The Moscow Times"
02.02.2002
Зловещий шут, резвящийся тиран.
Наталия Балашова ,
"Московская правда"
01.02.2002
Папаша-кураж
Елена Ковальская ,
"Афиша"
31.01.2002
Тетка Чарлея опять сыграла вождя
Ольга Фукс ,
"Вечерняя Москва"
24.01.2002
Фарс написан, фарс и поставлен
Мария Львова ,
"Вечерний клуб"
24.01.2002
Отвязанно гремит словами бранными широкая арена
Наталия Каминская ,
"Культура"
23.01.2002
Прекрасные оттенки дерьма
Роман Должанский ,
"Коммерсантъ"
23.01.2002
Нам не страшен Бармалей
Марина Давыдова ,
"Время новостей"
Пресса
5:00
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
0:00
Не форсируйте фарс!
Ольга Егошина
"Версты" ,
23.02.2002
Руководитель и основатель Et cetera Александр Калягин крайне осторожен в формулировках творческой программы своего театра. Вообще, видимо, боязнь манифестов и формул — одна из характерных особенностей актеров — художественных руководителей. Насколько легко и красиво делятся своими планами и проектами, задачами и целями руководители-режиссеры, настолько осторожны в своих высказываниях Джигарханян и Ширвиндт, Табаков и Калягин. Актерская выучка: показать, а не рассказывать. «Необщее выражение» лица театра с Нового Арбата и целенаправленность усилий его руководителя осознается постепенно, складывается, как в мозаике, из сопоставленных рядом имен приглашенных режиссеров, из выбора репертуара. Последняя постановка Et cetera — фарс Альфреда Жарри «Король Убю». Я спросила Александра Калягина, чем уму приглянулся этот сквернослов, мерзавец, трус и узурпатор — папаша Убю? Или это способ высказаться на какие-то злободневные темы? — Я, честно говоря, не очень верю актерам, когда они начинают объяснять, что они выбирают роль, когда их волнуют какие-то темы — материнства или защиты добра. Помню, как прочел в каком-то интервью Смоктуновского про то, что в своих ролях он исследует тему добра в человеке… Это звучало как-то фальшиво. Я потом все хотел подойти и спросить, что он имел в виду. И не решился. Не потому, что он был как-то особенно недоступен: гримерки рядом, курительное место одно на всех. Да и сам Иннокентий Михайлович держал себя просто и даже застенчиво… Но все-таки спросить я не решился: нехороший блеск в глазах неминуемо выдал бы мой скепсис по этому поводу. Я убежден, что актер выбирает роль по каким-то настолько смутным и неясным ему самому основаниям, что пытаться это объяснить — все равно что объяснять, почему тебя потянуло к той или другой женщине. В ком-то удивили глаза, в ком-то ноги, а в ком-то, не знаю, манера сидеть или жестикулировать. Или там — запах духов. Почему актер «западает» на ту или иную роль — это из области запахов. Это вторая постановка Морфова в нашем театре, и судить о результатах не мне, а вам. Но жаль, если в спектакле расслышат только бранные слова или запомнят трюки. Мы ставили перед собой довольно серьезные задачи, и работа, поверьте, была проделана огромная. Здесь только малая часть материалов, которые мы использовали. В кабинете у Александра Калягина на столе лежит груда альбомов фотографов, художников, графиков Европы и Америки, запечатлевших лица ХХ века: бизнесмены, политики, актеры, короли мод, военные. Калягин берет один из альбомов и с любовью листает страницы галереи карикатур, нежно обводит пальцем одутловатое лицо: «вот это подсказало кое-какие мотивы гримов»… Тон внезапно становится гнусавым, и на месте почтенного, респектабельного руководителя театра вдруг возникает ругатель и обжора, трусливый, наглый, бесстыдный, неотразимый папаша Убю. Так выглядывает лицо злодея из окошка почтенного буржуазного дома. Он появляется на сцене в красном беретике, широченных шароварах, оглядывает зрительный зал… «Де-ерьмо», — с вызовом и наслаждением произносит актер первые строчки Альфреда Жарри. Написанный 14-летним мальчиком для кукольного театра, этот фарс стал манифестом и лозунгом целой плеяды «революционеров искусства», потом разделил судьбу всех манифестов и лозунгов — был прочно забыт. И вот теперь болгарин Морфов решил на русской сцене воссоздать историю небольшого путча в маленькой стране, узурпаторское правление с повешением одних и карательными экспедициями против других, с военным походом на соседнюю великую державу Россию. В предпремьерных интервью режиссер говорил о политических аллюзиях сегодняшнего дня, но надо сказать, что Морфову удалось поставить спектакль одновременно веселый и не бессмысленный, соединив откровенную условность и натуралистическую достоверность, драматизм и шутовство, сквернословие и чистую лирику, занимательную игру и гражданский пафос. На сцене едят настоящие сосиски и вешают за подмышки, взаправду ругаются и условно дерутся. Морфов изобретательно использовал не слишком богатую выразительными возможностями сцену Et сetera: путч разыгрывается на киноэкране перед заинтересованными зрителями. «Путчисты» свободно переходят с экранного пространства на сценические подмостки и обратно. Если стоящий у экрана капитан Бордюр (Сергей Новиков) бьет короля Венцеслава (Сергей Плотников) ногой в живот, то фигура на экране корчится от боли. Кукольная фигура папаши Убю в исполнении Александра Калягина обретает масштаб и размах. Из памяти уже не изгладятся злые глазки и неожиданный перепад интонаций от хамства до визга. Давно Александр Калягин не был на сцене так свободен, так раскован, так по-актерски счастлив и доволен собой. Он нашел для своего героя то соединение цинизма и ребячества, когда непонятно: перед тобой избалованный инфант, который не ведает, что творит, или расчетливый лицемерный злодей. Его Убю потребляет окружающий мир с увлечением, с каким он поглощает свои сосиски. После трагического и человечного Шейлока в шекспировской трагедии Калягин показал, что жесткий фарс вполне в его актерском диапазоне. Что премьера в Et cetera станет событием, было понятно из состава имен Жарри-Морфов-Калягин, но в результате получилось больше, чем событие, — хороший спектакль в редком для русского театра жанре политического фарса.