Держитесь, товарищ Калягин!

Скромные попытки Министерства культуры РФ и Союза театральных деятелей реформировать театральную премию «Золотая маска» (частично поменяли состав экспертного совета) привели к беспрецедентному шуму и, можно сказать, бунту. Нет, шумели не режиссёры, не актёры и не публика – о попирании своих прав к небу возопили «критики». Правда, два режиссёра к ним примкнули – К. Серебренников и К. Богомолов. Они заявили: недопустима унизительная ситуация, в которой их творчество судят недостойные члены вновь сформированного экспертного совета. Ведь там есть несколько фигур, не испытывающих неземного блаженства от спектаклей Серебренникова и Богомолова! Новый совет приступит к работе только в 2016 году. Глава Союза театральных деятелей А.А. Калягин был настолько изумлён, что выступил с публичным увещевательным письмом, в котором призвал новаторов смирить гордыню. Не помогло. В соцсетях поднялась буря, в СТД полетели письма от «критиков», недовольных скромными (я бы даже сказала – робкими) попытками СТД и Минкульта реформировать «Золотую маску», и, наконец, сто критиков решили создать собственный союз. Ассоциацию театральных критиков. Для того, чтобы… Для чего? Вообще-то занятие критикой требует известной аскезы. Критик обязан быть независимым и одиноким. Забыть про славу, деньги и любовь. Иметь мужество всегда говорить своё мнение, какое угодно острое, но только своё! Но в последние восемь – десять лет в среде именно театральных критиков образовалась принципиально иная ситуация: многие из них сделались подозрительно единодушны. Они точно стояли на общей платформе, где высшей ценностью было следование в некоем (воображаемом) фарватере условного «европейского» театра и явный разрыв с «традицией». Критики сгруппировались и поделили огромный мир театральной России на «движуху» и «отстой». В театры, где, по их понятиям, царил «отстой», они не ходили вообще, о чём сами заявляли публично (главный редактор журнала «Театр» призналась, что не была в сорока московских театрах вообще никогда). Поскольку СМИ публиковали преимущественно их мнение и именно они заседали в экспертном совете «Золотой маски», театры быстро почувствовали руководящую и направляющую тенденцию. Многие театральные деятели живо поняли: чтобы о тебе написали, чтобы тебя выдвинули на премию, надо подавать выпуклые «знаки согласия». Ставить «новую драму», приглашать режиссёров «из списка». Тогда в твоём театре появится не один – а группа критиков. С одобрительными хитрыми улыбками на лицах. Радикальный переворот: не критик зависит от театра, а театр зависит от критика! Точнее, от нескольких критиков… Но если мы имеем сговор и групповщину, если одни явления мощно поддерживаются, а другие топятся в забвении, то какая же это критика? Это уже не критика, а… мафия. Тем более обнаружились вещи, немыслимые раньше: критики состоят на службе в том или ином театре, ведут там «спецпрограммы» – и при этом они изображают независимых экспертов и воспевают театры, в которых служат. Я не думаю, что эстетические взгляды многих критиков – только видимость, прикрытие обыкновенной борьбы за власть и деньги, всё, конечно, сложнее. Но очевидно, что общероссийские коррупционные процессы не обошли стороной культуру. А как иначе понять дружный вопль возмущения тем, что в новый состав экспертного совета «Золотой маски» вошли вполне почтенные люди, доктора искусствоведения, театроведы с многолетними публикациями о театре, с книгами? Правда, не входящие в «группу», как, например, театральный обозреватель «Новой газеты» М. Токарева. Больше никаких изъянов, кроме как неучастие в «мафии», у Токаревой нет. Но группа критиков почувствовала вкус власти, и, как акулы, вкусившие каплю крови, не могут остановиться и сдержать аппетит, так и наша стая продолжает негодовать и бушевать, хотя уже показался хвостик поезда, увозящий их недолгое господство. Театр делается не критиками. Театр делается не для критиков. Критики обязаны знать своё место. Критика – хорошая интеллектуальная работа, она нужна и театру, и обществу, увлекательно написанная статья о театре хоть немножко, да украшает ноосферу. Но место критика в театральном процессе второстепенно. Не может ни отдельный критик, ни группа критиков снимать и назначать художественных руководителей, указывать театру, как и куда ему развиваться (разве в виде доброго совета), намеренно топить тот или иной театр в забвении. Это приметы не критики, а спецорганизации, жаждущей власти, на которую она не имеет ни малейшего права. Так для чего «критики» собираются объединяться в Ассоциацию? Чтобы, имея много досуга, которого вовсе нет у активных профессионалов театра, сутками беснуясь в соцсетях, продавливать какие-то свои галлюцинации как эстетические законы? Травить несогласных, договариваться, «кому быть живым и хвалимым, кто должен быть мёртв и хулим»? Чтобы мнимой деятельностью заслонить от себя тот ужасный факт, что никому по-настоящему не нужно их мнение, что их терпят то по необходимости, то по тщеславию, неизбежному у деятелей театра? «Эти негодяи, однако, раздают премии» (Вас. Розанов). Но и все эти премии – пустые черепки, пена дней, гримасы времени. У актёра Игоря Миркурбанова, к примеру, есть «Золотая маска», а у Олега Меньшикова её нет. Это о чём-то говорит? Это отменяет тот факт, что лучше Меньшикова мало найдёшь актёров не то что в России – в мире? Недавно я разговаривала с молодой актрисой, приехавшей в Москву с Сахалина. Она увидела спектакли «Мастерской Петра Фоменко» и испытала удар молнии. Она решила, что или она будет участницей именно в таком театре, или бросит театр вовсе. Сила любви к фоменковскому театру определила жизнь актрисы, теперь она замечательно играет в Студии театрального искусства Женовача. Театр делается ВОТ ТАК. Театр делается ЭТИМ – страстью, радостью, восторгом, силой и глубиной впечатления.