Пресса
5:00
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
0:00
Обед с Дантесом
Мария Седых
"Итоги" ,
20.02.2008
После спектакля "451 по Фаренгейту" театра "Et cetera" я вышла в некотором смятении чувств. И вовсе не потому, что постановка сильно понравилась или страшно разочаровала. Режиссера Адольфа Шапиро люблю и всегда сумею даже в его неудаче найти достоинства и получить свои минуты удовольствия. Беспокоило что-то другое, находящееся не в прямой зависимости от уровня спектакля. Кто помнит роман Рея Брэдбери, легко догадается, до какой степени он сегодня актуален. 451 - это как раз тот градус, при котором горит бумага, а значит, книги. Речь идет о зомбированном обществе, о спасовавшей интеллигенции, о телевизионной жвачке, заменившей ум, честь и совесть... В общем, обо всем том, что лично меня еще не перестало волновать. А спектакль не волновал, зал не откликался аплодисментами на острые фразы, аллюзии принимались вяло, в режиме "ну, похоже". Соглашаясь с брюзжанием коллег: "Да, не задалась вещица", - сама себе возражала. Вспоминалось множество постановок в БДТ, на Таганке, в "Современнике" или "Ленкоме", не говоря уж о театрах пожиже, в которых любые огрехи прощались за... попытку публично возвысить свой голос, выйти из строя и зайти за черту разрешенных тем. В том числе и нами, скучавшими сегодня на "Фаренгейте". Когда схлынула волна перестроечной публицистики и театры сначала опустели, а потом заполнились новыми зрителями, многие с облегчением вздохнули: "Слава богу, сцена теперь не больше, чем сцена, и на ней будут решать не социальные, а художественные задачи". Иные поддакивали: "Теряет смысл то искусство, которое с чем-то борется". Задачи, правда, чаще стали решать коммерческие, но бороться с чем-либо действительно перестали. Шло время, и те же люди вдруг с удивлением обнаружили, что современный театр существует с реальной жизнью параллельно, соприкасаясь с ней лишь в точках эрогенных и лексических (это я о мате так витиевато). А уж завздыхав о потерях на фронтах свободы слова, незамедлительно убедились, что поле битвы принадлежит мародерам. Исправим - сдано без боя. В этом абсолютно неподцензурном пространстве (лично я не слышала о запрещенных спектаклях, хотя "полочные" фильмы уже появились) царит безмолвие. Публицистические порывы редки и штучны, например у Сергея Юрского с "Провокацией", "Предбанником" и мхатовскими "Нулями". Количество зрителей равно количеству ныне митингующих. Общественный эффект примерно такой же. А ведь Юрский - артист с репутацией. При советской власти в театральную публицистику зачисляли только так называемое левое (оппозиционное или фигакарманное) искусство, весь пафосный официоз шел по разряду конъюнктуры. В литературе, музыке, живописи не затихал спор западников и славянофилов - прогрессистов и ретроградов. Обе стороны имели своих талантливых представителей. С явным численным преимуществом первых. Теперь, когда левые и правые поменялись местами, когда на политической палитре смешались все цвета и кого только нет под оппозиционными знаменами, естественно было бы видеть и многокрасочный политический театр. Вам не дают слова на трибуне - вот подмостки (с них, между прочим, Сергей Кургинян так далеко пошел). Ведь театр, по уверению классика, кафедра... Тут-то меня и пригласили на премьеру "Демгородка" Юрия Полякова в Театр имени Рубена Симонова. Автор пьесы - на виду, но коллег я не заприметила и, судя по отсутствию рецензий, "их там не стояло". Режиссер Александр Горбань считает свою вещь "народной потехой", драматург - "предупреждением на будущее". В отличие от "Фаренгейта" - предупреждения из прошлого. Засвидетельствую: здесь смех и аплодисменты на реплики звучат чаще, чем в театре Калягина. Да и как удержаться, когда заслышишь: "Перебделкино", "либерасты", "демокрады", "честное террористическое", "демократия - это всего лишь обман, в который очень хочется верить". Перлов хоть отбавляй, не успевала записывать. Надо было видеть торжествующих победителей и жалких поверженных этой превеселой утопии. По сюжету в России свершился "благоворот", она вновь стала монархией. Коронован Адмирал Рык. Этот анахронизм перешел в инсценировку из повести, написанной еще при жизни генерала Лебедя. Новой, альтернативной кандидатуры в сегодняшней реальности не подобрали. Строй воцарился не кровожадный, гуманный. Враги не расстреляны, а изолированы в "Демгородке", потому и зовутся изящно: "изолянты". Или Бывшие, правда, по старинке все под номерами. Номер 88, бывший лидер "Демократического выбора", номер 55, бывший вице-премьер с дочерью из Кембриджа, естественно, бывший нефтеналивной олигарх под номером 94 (при здешних вегетарианских нравах ему вроде как даже послабление вышло), там же и министр финансов, и ведущий программы "Времена и нравы". Не удержался автор повести "ЧП районного масштаба", польстил бывшему лидеру молодежного движения "Ихние", поместив и его в "первый круг". Наказания в лагере, пардон, городке исключительно воспитательного характера: принудительный просмотр жесткого порно, "которое хотели навязать России", и фильмов про вампиров-извращенцев. Цветок душистых прерий Кембриджа эстетического насилия не выдерживает - блюет. Потому как это для нее, конечно, не то же, что на "с-с-айте" прохлаждаться. В общем, покончил Рык и с "Алисой в заоргазме", и с "Огоньком", "горевшим желтым пламенем", Сорокина заставил написать роман "Всплытие" (того, которое не тонет), а Прибалтику расплатиться с державой, которую "как мацу на куски ломали", золотыми ефимками... Не зря же Сергей Михалков назвал "Демгородок" одним из лучших сатирических произведений в русской литературе.Справедливости ради надо сказать, Юрий Поляков хочет, чтобы досталось и нашим, и вашим, да и балаганная стихия спектакля предполагает, культурно выражаясь, амбивалентность. Да только за стенами барака сплошь родненькие иваны-дурачки и марьи-искусницы, хоть и поют: "Мы дети страшных лет России". А счет к ним рублевый - не в ефимках.Перед премьерой на вопрос корреспондента одной из газет: "Чего вы ждете от спектакля?" - драматург ответил: "Жду многого - это фактически единственная в стране политическая сатира на сцене... Там есть многие приметы текущей жизни. В 20-е годы, когда писатель рисковал головой, политическая сатира существовала. А сейчас писатель не рискует ничем, но иронизировать над сегодняшней властью побаивается". Не берусь оценивать степень риска Юрия Полякова, но совершенно очевидно - "многого" он не дождался. Я же после спектакля, как и после "Фаренгейта", продолжала еще назойливее спрашивать себя, почему тогда мне не хотелось "взяться за руки, друзья", а здесь, дерьмократке, кинуться в бой, раздуваясь от праведного негодования. Если ответ сразу не дается, полезно поискать ошибку в собственных рассуждениях. Одну я точно нашла. Почему, собственно, говоря об общественно-политическом театре, мы упираемся в его советскую историю? Заглянем в святцы - "Мою жизнь в искусстве". Старик Станиславский писал: "От интуиции через быт и символ - к политике". А мы в угоду новой конъюнктуре не моргнув глазом переименовали МХТ из горьковского в чеховский, как раз в те времена, когда ликовали по поводу свободного от идейной нагрузки театра и начали формировать такую же свободную публику, на которую теперь пеняем. Ни в каком сне сейчас не вообразить сцену во время представления ибсеновского "Доктора Штокмана", описанную Константином Сергеевичем: после одной из реплик "в зале поднялся такой треск аплодисментов, что пришлось приостановить исполнение. Некоторые повскакали со своих мест и бросились к рампе, протягивая ко мне руки. В этот день я на собственном опыте узнал силу воздействия, которую мог бы иметь на толпу настоящий подлинный театр". Пытаясь осмыслить произведенный эффект, Станиславский с присущей ему чистотой не упивается достоинством постановки и своим гениально-смелым исполнением, а задается очередным наивным вопросом (уж сколько лет над ними иронизируют): "Не в том ли секрет воздействия общественно-политических пьес, что при их воплощении актеру надо меньше всего думать об общественных и политических задачах, а просто быть в таких пьесах идеально искренним и честным?" Думаю, его совет нужно адресовать по обе стороны рампы....В пьесе Стоппарда "Берег Утопии" меня зацепил один эпизод. Уже вполне знаменитый Тургенев заходит к Герцену с Огаревым после обеда у русского посла во Франции и сетует, до чего пали нравы, дескать, мало того, что пригласил Дантеса, так еще и руку ему жал. "Ну ты ушел?" - уверены его друзья. "Да нет, как-то не догадался". Вот и не покидает меня ощущение, что наши общественно-политические спектакли и ставятся, и смотрятся после обеда с Дантесом.А удача все же на этом фронте была. Уже несколько лет в театре "Квартет И" идет "День выборов", после фильма с еще большим успехом. Критики не заметили - чистого искусства маловато. Зато искренность и честность - по Станиславскому. А зрители без пиара оценили.