Подписка на новости
Поиск по сайту
Версия для слабовидящих
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

Конец историйки

Дина Годер
"Экперт" , 20.03.2006
«Газета „Русский инвалид“ за 18 июля…» — первая премьера, которую сыграли в огромном, похожем на морковный торт, новом здании театра “Et cetera”. Сыграли, правда, на малой сцене, которую тут называют «Эфросовской». Это понятно — пьеса Михаила Угарова, которую он сам же и поставил — совсем камерная, негромкая и щемящая. Она рассчитана всего на четырех актеров, а по большому счету — на одного, того, кто играет скромного журналиста Ивана Павловича, пописывающего в дрянную газетенку «Русский инвалид», статейки «по вопросам»: «К вопросу о…», «Еще раз о…» и другую мелочь. Дело происходит где-то во второй половине XIX века. Иван Павлович, молодой еще мужчина, уже два года не выходит из дому, после того, как пошлейшим образом закончился его роман с замужней женщиной — сначала она потребовала увезти себя за границу, потом вернулась к одумавшемуся мужу, оставив любовника платить по счетам. А теперь вот родила ребенка и пишет душемутительные письма — то с ласковыми намеками, то с надрывом обещая новое счастье. Иван Павлович письма выбрасывает и сидит взаперти, не зная, что на дворе: летний зной с мухами, как говорит няня, или ужасный мороз, как рассказывает навестивший его племянник. Герой будто пытается утопить себя в воспоминаниях, погружаясь все глубже и глубже в те детские времена, когда в шалаше можно было сговариваться на обмен: кузнечика в коробочке на двух божьих коровок. Или играть в «Кавказского пленника» — привязать к ногам вместо колодок лейку, закрыть глаза и хотеть пить…Ивана Павловича играет Владимир Скворцов, играет напряженно и нервно — не расклеившегося рохлю и добряка, а человека, уже долгое время живущего с отчаяньем, на эмоциональном пределе, ежеминутно переходящего от старательно скрываемых слез к необъяснимому глухому раздражению. Так, что с минуты на минуту ждешь взрыва. Здесь важно вспомнить вот что: несколько лет назад драматург Михаил Угаров дебютировал как режиссер, поставив в Центре драматургии и режиссуры свою пьесу «Облом-off» — инсценировку романа Гончарова, которую тогда восприняли не только как личное высказывание, но почти манифест. Главные слова тут были отданы мечтателю Обломову, которого и играл Скворцов: «Да не весь же человек нужен, чтоб сукном торговать или чиновником быть. Только часть его нужна. Куда ж остальное девать?». Спектакль этот идет до сих пор, но сразу стал легендарным, именно с него началась слава Владимира Скворцова, а Угарова стали приглашать в московские театры ставить не только свои пьесы. В «Инвалида…» режиссер-драматург снова позвал своего любимого актера, и снова кажется, что Скворцов ему нужен, как альтер-эго, чтобы совершить некое важное личное высказывание. «Русский инвалид» начинается, как большая, «настоящая» пьеса. С подробнейшими ремарками и таким разворотом событий, что прямо ждешь интригующего сюжета с драматическим крещендо. И вдруг пьеса, даже не дойдя до ожидаемой кульминации, обрывается. Вернее, ее обрывает сам герой. Тут Ивану Павловичу дан огромный монолог: «Я ненавижу историйки! Я ненавижу повести с сюжетом!». В сущности, в этом рассуждении и заключена сердцевина пьесы: «Такая хорошая, теплая, нелепая жизнь, и вдруг — бай! — в роман?!.. Где какой-то мерзавец всем случайностям жизни придаст значение и найдет всеобщую их связь? …А самое смешное — там будет стиль!… А ничего этого нет! Ни связи, ни начала, ни конца нет! И уж, извините, жизнь совершенно бесстильна! Она — как придется, и тем хороша!»Перелом настигает героя в тот самый момент, когда ждешь развития «историйки», когда прежняя возлюбленная присылает письмо, что будет ждать его у магазина колониальных товаров и снова готова уехать. Нет, он не уедет с ней, но и не останется дома, как сказано в пьесе, написанной больше десяти лет назад. Драматург своей режиссерской волей изменил финал. Иван Павлович вдруг решительно переодевается, меняя мягкий светлый костюм с сюртуком с шелковым платком на современную спортивную одежду с тяжелыми башмаками и красной вязаной шапкой. Иван Павлович берет рюкзак и выходит на улицу, где шумят машины и слышится звук приближающегося поезда. Может потому, что, как он сам говорил: «Глупые, вы думаете, если он под поезд упал на последней странице, так это плохой конец?.. Это хороший, хороший! А вот если: жил и жил, и все было по-прежнему — вот это плохо!…»