Гитлер с нами

«Мы шли к провалу с умом, шоу было дерьмом... Как же вышел хит?» На сцене театра Et Cetera актер и рок-музыкант Максим Леонидов вместе с хореографом Егором Дружининым разыгрывают одну из ключевых сцен мюзикла Мела Брукса «Продюсеры». Режиссер, дважды номинант «Золотой маски» Дмитрий Белов с резиновой дубинкой в руке сидит перед актерами, руководитель театра Александр Калягин активно вмешивается — уточняет мотивации героев, утрированно интонирует каждую фразу, заменяя вполне цензурную брань из либретто крепким русским словцом. Наша страна — родина мюзиклов, если вы не знали. Идея реализовать этот сюжет в России родилась у генпродюсера театра Давида Смелянского еще до того, как Мел Брукс поставил мюзикл на Бродвее. В середине 1990-х господин Смелянский посмотрел видеокассету с «Продюсерами» у своего брата в Нью-Йорке и предложил Александру Калягину вместе осуществить постановку: «Это стало нашей совместной авантюрой, ведь профессия продюсера — это творческая и финансовая авантюра, итог которой не всегда предсказуем». Фильм «Продюсеры» — настоящая авантюра и первая крупная киноработа Мела Брукса, еще во времена подпольного VHS-видео прославившегося у нас своими пародийно-абсурдными комедиями «Сверкающие седла», «Всемирная история», «Космические яйца» и «Робин Гуд: мужчины в трико». Проект был реализован в 1968 году, когда комику Бруксу было уже за сорок. Главного героя «Продюсеров» Макса Бьялостока автор срисовал с реального театрального импресарио, с которым работал в юности. Главный талант его был разводить инвесторов на деньги и придумывать, по сути, бендеровские финансовые махинации. Автор «Продюсеров» часто признавался в том, что очарован образами разнообразных авантюристов, а Остап Бендер, историю которого режиссер экранизировал в 1970 году,— это фактически он сам, Мел Брукс, и есть — «прохвост, любитель женщин, ни морали, ни характера». Вопрос морали, возможно, ключевой в истории «Продюсеров». Суть аферы, лежащей в основе сюжета, состоит в том, что Макс Бьялосток берет деньги под заведомо провальную постановку. В поисках пьесы, которая гарантированно не будет иметь успеха, он находит произведение придурковатого драматурга-неонациста Франца Либкинда «Весна для Гитлера». Пьеса предполагает грандиозные постановочные сцены с танцующим фюрером на фоне гигантских свастик и величественных декораций. «Я, наверное, самый безумный ветеран Второй мировой,— рассказывал Мел Брукс.— Воевал в Северной Африке в чине капрала, а потом снял комедию «Весна для Гитлера». До сих пор получаю негодующие письма от еврейских бабушек: «Вы думаете, поющий Гитлер — это смешно?» Моя мама была еврейкой, и ее такие шуточки нисколько не смущали. Эта комедия — проверка мира на вшивость». Мел Брукс в своем изначальном сценарии прописал сцены мюзикла в мюзикле с такой любовью, что ни одна крупная студия не взялась продюсировать его. Обвинения в отсутствии вкуса были самыми мягкими в отзывах на синопсис. Фильм был снят независимой компанией и получил мизерный прокат, несмотря на то что титанические усилия к его продвижению приложил сам инспектор Клузо — Питер Селлерс. Сейчас, когда «Продюсеры» стали хитом на Бродвее и в лондонском Вест-Энде, а Мел Брукс успел сделать ремейк с Умой Турман, сложно представить себе, что самая первая реализация этой истории проходила по разряду арт-хауса и даже после получения «Оскара» за лучший оригинальный сценарий демонстрировалась ограниченным количеством копий преимущественно в колледжах. Она считалась андеграундным хитом, пока в 1996 году не была внесена в золотой фонд Библиотеки конгресса США «за культурную, историческую и эстетическую значимость». Через 30 лет после кинопремьеры сюжетом «Продюсеров» наконец-то заинтересовались на Бродвее. В 2001 году состоялась премьера в St. James Theatre. Актерскую команду возглавил Натан Лейн. Роль партнера Макса Бьялостока, бухгалтера с джойсовским именем Лео Блум, исполнил Мэттью Бродерик. Кассы продавали билеты на беспрецедентные три и даже три с половиной миллиона долларов в день. «Продюсеры» стали рекордсменами и по части наград — 12 статуэток Tony в 2001 году против десяти у мюзикла «Хелло, Долли!», державшего рекорд предыдущие 37 лет, плюс две Grammy. Критики писали, что Мел Брукс выписал постмодернизму билет на Бродвей, сделал для мюзикла то, что Тарантино сделал для кино. «Продюсеры» шли на Бродвее восемь лет. А потом отправились в турне по США, где заработали $214 млн. В Лондоне Макса Бьялостока должен быть играть любимец Стивена Спилберга Ричард Дрейфус, но он в последний момент отказался, и труппу выручил Натан Лейн, который за две недели в паре с Ли Эвансом в роли Блума завел мотор британской версии «Продюсеров» на два с лишним года. «Продюсеров» играли и играют в Канаде, в Германии, в Австралии, в Бразилии и даже в Японии. Но одно дело танцующий Гитлер на Бродвее или в Вест-Энде, и совсем другое — ария «Солнце для немцев и Гитлера», исполняемая на московских подмостках. «Для меня самое интересное в этом произведении — это такие понятия, как «толпа» и «произведение искусства»,— говорит руководитель театра, оторвавшись от процесса.— Это очень важно — объяснить зрителю, как легко можно попасть в ловушку пошлости и цинизма». Русскоязычную версию либретто и текстов арий создал Алексей Кортнев, на счету которого переводы «Кошек», «Иствикских ведьм» и «Mamma Mia!». Русская труппа «Продюсеров» — первая в Европе, которой авторы разрешили сделать собственную адаптацию мюзикла. Но принципиально важные моменты спектакля останутся без изменений, в том числе и масштабные сцены в духе «Триумфа воли» Лени Рифеншталь. В конце концов, могли же «Продюсеров» играть в Тель-Авиве. Мел Брукс комментировал эту постановку так: «У меня действительно пошла голова кругом, когда мой Гитлер заговорил на иврите». Правда, говорят, в израильской версии все же обошлись без кордебалета, вышагивающего в форме свастики, а за каждым «Хайль Гитлер!» следовали еврейские проклятия. В российской постановке, стоимость которой составляет 50 млн рублей, все играют непривычные для себя роли. Максим Леонидов-Бьялосток, чьи дела на рок-сцене далеки от ажиотажа, вспоминает основную, актерскую профессию и, вполне возможно, готовится к новому этапу карьеры. Егор Дружинин-Блум купается в несвойственной для себя роли драматического актера, ради которой он даже отказался от должности хореографа спектакля, чтобы полностью сосредоточиться на образе. Драматический театр Et Cetera не без скрипа впускает в свои стены несвойственный ему легкомысленный дух мюзикла. «Это современное произведение,— говорит господин Калягин,— очень остроумное и очень злободневное». Не то слово! Закулисные игры бродвейских театральных финансистов образца 1968 года только на первый взгляд далеки от чаяний сегодняшних москвичей. Каждый, кому хоть раз доводилось столкнуться с необходимостью выбить деньги из спонсора, развести богатого Буратино, откатить бренд-менеджеру и распились бюджет, примет Макса Бьялостока и Лео Блума как родных.