28.11.2024
Нар.арт.РФ Людмила Дмитриева - гость программы Татьяны Устиновой "Мой герой"
Телеканал "ТВЦ"
29.10.2024
Александр Калягин: Заставляйте себя делать добро!
Карлыгаш Нуралиева ,
Комсомольская правда (Казахстан)
23.10.2024
Здравствуйте, я ваш Калягин
Надежда Пляскина ,
Аргументы и факты (Казахстан)
15.10.2024
Александр Калягин: «Приемлю всё, кроме пошлости и скуки»
"Комсомольская правда" (Казахстан)
28.08.2024
"Хочется побыстрее нашей победы…": Александр Калягин рассказал о новом сезоне «Et Cetera» и переживаниях за бойцов
Анастасия Плешакова ,
Комсомольская правда
10.06.2024
«В театре возможно все, кроме пошлости и скуки»
Дарья Долинина ,
"Комсомольская правда. Самара"
01.03.2024
Наталья Баландина: "Каждая роль - это подарок"
Татьяна Алексеева ,
Театральная афиша столицы
21.01.2024
Новости культуры с Владиславом Флярковским: режиссер Ичэнь Лю о премьере "Чайной"
Телеканал "Россия-Культура"
13.01.2024
Программа "Слушаем! Мужской разговор" на "Радио России" с участием Александра Калягина
Радио России
Пресса
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2002
2001
2000
1999
«Я все думал, когда нас Бог покарает за Сталина, и вот...»
Инна Шейхатович
Тарбут.ru ,
04.05.2012
С тех пор, как у великого театрального режиссера Роберта Стуруа отняли его детище, его театр имени Шота Руставели в Тбилиси, которым мэтр руководил на протяжении 31 года, он живет в Москве. В театре Et Cetera. «У меня ключи от театра, - говорит Стуруа, - теперь здесь мой дом». Он репетирует. Размышляет. Мечтает. Последнюю шекспировскую пьесу - «Буря» в постановке Стуруа Et Cetera вскоре покажет в Израиле. Об этом и не только - наше интервью с режиссером. - Господин Стуруа, я много раз видела спектакль «Король Лир», поставленный вами в тель-авивском Камерном. И, пусть и с опозданием, хочу выразить свое восхищение. - Спасибо. Я тогда работал в Израиле не первый раз: до «Лира» поставил «Тартюфа» в «Габиме», в Камерном - «Раззевающих рты» Ханоха Левина. На «Лира» меня пригласил Йоси Полак. Тартюфа в «Габиме» играл очень хороший и, на мой взгляд, недооцененный актер Моше Беккер. В спектакле по Левину играл Шули Ранд, который ушел из театра в религию, как у вас говорят - «вернулся к ответу». Я предлагал ему сыграть у меня Мекки-ножа в «Трехгрошовой опере», а он сказал, что не может играть человека, в котором столько зла. Я подумал, что театр как раз для того и существует, чтобы в мире стало меньше зла. Но Шули уже для себя решил иначе. - Как сложились ваши отношения с Ханохом Левином? - Он поначалу не понял, не принял смою трактовку. Что-то говорил об этом, но не резко, не раздраженно. А потом, спустя какое-то время, он пошел посмотреть еще раз. И написал мне, что я был прав. Что он принял мое решение. - «Король Лир» в Израиле был трудным для вас? - Это был спектакль, в который каждый из актеров стремился привнести свою правду о Шекспире. У каждого было свое видение. И эти правды, эти разные взгляды не очень совпали. В том и была проблема - в несовпадении взглядов. Для израильских актеров - талантливых, подвижных - нет преград на сцене, они многое могут, они сочетают психологизм и театральность. Но что-то в наших позициях, моих и части актеров, не совпало. У Полака были замечательные сцены, но он слишком быстро говорил, и пропадала поэзия. А моя вера, моя версия в том, что театр - это искусство, близкое поэзии. Я хотел выстроить спектакль как элегию. Может, эта пьеса - после великого спектакля великого Михоэлса - стала сакральной, заняла особое место в еврейском театре. «Лир» для Израиля несет в себе нечто очень сокровенное. Это легенда, легенда навсегда - и любое прикосновение к ней болезненно. Есть некое виртуальное табу. - Недавно у нас побывал один довольно серьезный московский театральный критик. Он ходил на спектакли, свысока на все поглядывал. А потом бросил слово «провинция». Что вы думаете о нашем театре? - Провинция? Нет, это слово не подходит. Сказать нечто обобщающее я не могу, у меня нет полной картины. По двум-трем спектаклям о театре страны нельзя судить. Я думаю, что израильские актеры универсальны. Относятся к самому интересному отряду актеров в мире. И не могут быть провинциальными по самой своей природе. Режиссеры - могут быть провинциальны. Режиссерское средство - мысль, а мысль трудно обретается. Беда всех - и в России тоже! - в бытовизме. Бытовизм убивает, снижает силу театра. А это вина режиссеров. Актеры зависят от режиссуры. Я помню старый анекдот, который в то же время и быль: последний курс Станиславского, один актер после распределения спрашивает: что необходимо для успеха - талант или случай? И великий Станиславский сказал: на 95 процентов нужен случай, и только на 5 - талант… Может, «случай» - это еще и псевдоним режиссера? - Господин Стуруа, почему после всех бед, после изгнания из любимого театра, вы выбрали Еt Сetera? - Мне предлагали в Москве сразу несколько мест работы. Таганку, МХТ. Причем Таганку уже во второй раз - первый раз я получил приглашение, когда Любимов остался за рубежом. Я тогда сказал: без разрешения Любимова я не приеду. Не возьму его театр. А сейчас я просто подумал, что Таганка показала много примеров довольно жестокого обращения со своими режиссерами. Театр, в котором присутствует функция тирании, мне не очень близок. Театр всегда противостоит тирании, насилию - в этом его суть. В МХТ слишком много режиссеров - не хотелось стоять в очереди. Et Сetera - театр, который интересно развивается, у него формируется новое лицо, да и с Калягиным мы давно дружим, что тоже важно… И потом, я не всегда буду жить в Москве, я верю, что еще вернусь в Грузию. Кстати, я не так уж сильно пострадал: меня просто уволили, а Сандро Ахметели, который руководил театром до 1937 года, вообще расстреляли… - Вас освободили от работы в Грузии по приказу президента? - Был приказ министра культуры, а причиной увольнения стал мой конфликт с президентом. Ему не понравились мои высказывания. - Министр культуры Грузии имеет какое-то отношение к культуре? Он отличает в театре авансцену от колосников? - Он - человек, занимавшийся кино. - Свобода слова - не роскошь, а признак демократии… - …какая демократия?! Грузия сейчас султанат. Что султан скажет, то и будет. И при этом все делается хитро: создается видимость свободы, цивилизованности. Всех обманывают! Думаю, нам это воздаяние за грехи, за Иосифа Виссарионовича, - я все думал, когда же оно настанет, когда нас Бог покарает за Сталина, и вот, кара пришла… - Сталин - позор нации? - Разумеется! И не надо стараться приукрасить свою историю, история - не сборник легенд и мифов, она, скорее, Библия, поучительная книга о людях, которые грешат, и выходят из греха, и снова совершают ошибки. - Расскажите, пожалуйста, о пьесе француза Тарика Нуи, «Собачья площадка», которую вы репетируете сейчас в театре Еt Сetera. - Это будет мировая премьера. Тарик Нуи написал притчу, человечную, злую, актуальную. В ней показан мир после атомной атаки: запустение, всюду дикие собаки, на заброшенном пустыре живет торговец оружием. Его играет Александр Калягин. К нему приходят мужчина и девушка. Чтобы купить оружие. Мужчина хочет покончить жизнь самоубийством. Девушка - террористка, шахидка. Знаете, мы таких часто видим на митингах… По ходу действия возникает большое чувство, любовь расцветает на атомном пустыре. Одичавшие собаки - образ-предостережение. Хотя мир не очень умеет вглядываться в предостережения, сформулированные искусством. - Вы ставили оперы - и это всегда были удачи. Что вас привело к оперному театру? - Опера - самое условное, что может быть в театре. Потому что в опере поют. Опера не может быть реалистичной по определению. Это мне больше всего интересно. Вот я ставил «Мазепу» Чайковского, и никакого реализма в нем не предполагалось: задник сцены был оформлен текстами, рукописями Мазепы, на сцене была густая трава - как недозрелая пшеница, в траве стояла прозрачная лошадь. И все бы хорошо, да оперные певцы еще не все отошли от старой статичной школы. Пришла солистка, народная артистка, спросила: «это вы режиссер? Мне ничего не важно, кроме того, как я возьму ноту «си»!». А вы говорите - «удачи»! - О вас говорят, что вы - «бархатный» диктатор. - Говорят… Главное, я отходчивый. Мне самой сильной злобы хватает на три дня. Я умею прощать. - Есть ли у большого человека и масштабного режиссера такие актеры, которых он считает идеальными, универсальными инструментами для создания своих театральных фантазий? - Из мужчин, наверное, Калягин. Среди женщин… ну, наверное, это мои грузинские актрисы. - В каком-то смысле ваш спектакль «Буря» и его главный герой Просперо связаны с вашим увлечением эзотерикой… - Да, прежде я еще серьезнее увлекался, но и теперь меня это очень занимает. У каждого человека были в жизни случаи, которые нельзя объяснить. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», - говорит Гамлет. Он имеет в виду эзотерику. И Просперо, несомненно, специалист в этой области. Это спектакль о финале жизни, о смысле существования. Просперо - постаревший Гамлет. Гамлет, который уже не может использовать в борьбе шпагу и кинжал. И мог бы, накопив знания, уничтожить всех своих врагов, насладиться их гибелью - но… Наш спектакль о том, как люди преодолевают в себе жажду мести. И для меня очень важно было не потерять сказочность, поэтичность. - Что, если подключить дар предвидения, вас ждет впереди? - Я бы, наверное, хотел на каком-то этапе уйти из театра, я бы жил у моря, читал бы, рисовал. - И никакого театра? - Никакого. Я могу перефразировать Белинского? Думаю, я уже имею на это право: «любите ли вы театр так, как я его ненавижу?!»