29.10.2024
Александр Калягин: Заставляйте себя делать добро!
Карлыгаш Нуралиева ,
Комсомольская правда (Казахстан)
23.10.2024
Здравствуйте, я ваш Калягин
Надежда Пляскина ,
Аргументы и факты (Казахстан)
15.10.2024
Александр Калягин: «Приемлю всё, кроме пошлости и скуки»
"Комсомольская правда" (Казахстан)
28.08.2024
"Хочется побыстрее нашей победы…": Александр Калягин рассказал о новом сезоне «Et Cetera» и переживаниях за бойцов
Анастасия Плешакова ,
Комсомольская правда
10.06.2024
«В театре возможно все, кроме пошлости и скуки»
Дарья Долинина ,
"Комсомольская правда. Самара"
01.03.2024
Наталья Баландина: "Каждая роль - это подарок"
Татьяна Алексеева ,
Театральная афиша столицы
21.01.2024
Новости культуры с Владиславом Флярковским: режиссер Ичэнь Лю о премьере "Чайной"
Телеканал "Россия-Культура"
13.01.2024
Программа "Слушаем! Мужской разговор" на "Радио России" с участием Александра Калягина
Радио России
Пресса
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2002
2001
2000
1999
Артисты закулисья
Елена Барышева
Журнал "Огонёк" ,
21.03.2011
Андрей Воробьев, директор театра "Мастерская Петра Фоменко", в театре с 1993 года "Нужно уметь оставаться бюрократом" В драматическом театре профессия директора ни на что не похожа. Душой и телом ты с театром, актеры — твоя вторая семья, каждую удачу или поражение воспринимаешь как свою личную. На гастролях мы вместе живем по полтора-два месяца, умудряясь не разругаться, как бывает в других театрах. Но при всей любви к своему делу нужно уметь оставаться бюрократом. Ведь если я не буду выполнять требования инструкций, какими бы бюрократическими они ни были и как бы они ни мешали творить, рано или поздно придет какая-то комиссия и выявит нарушения. Финансовые вопросы тоже иногда идут вразрез с творческими и бюджет не резиновый. Но мы, к счастью, решаем денежные вопросы ровно так, как в любой обычной семье. Когда ребенку нужен компьютер, а денег нет, родители либо обещают купить его позже, либо берут в долг у соседей, если он необходим именно сейчас. Но самое главное — это даже не деньги. Главное — чтобы директор не начал перетягивать на себя одеяло и прибирать к рукам художественное руководство. Мне кажется, в этом причина развала очень многих театров в нашей стране. Если я директор, то мне нечего делать на сцене. Даже в эпизодических ролях, что мне однажды предлагали. Бронислава Чунихина, завтруппы Театра сатиры, в театре с 1994 года: "Первой узнаю о беременности актрис" Главное в театре — это артисты. Остальное — обслуживающие цеха. Вот и я в театре все равно, что диспетчер на станции "скорой помощи". Все актеры у меня на виду — знаю, кто в каком кино или рекламе снимается, кто сейчас на гастролях, кто заболел. Я всегда могу дозвониться до актеров, где бы они ни были. Ведь сегодня, не прикладывая усилий, сложно собрать их всех вместе на репетицию. Сейчас, например, мы больше трех месяцев репетируем спектакль, в котором занято 16 артистов. А значит это шестнадцать разных графиков работы, которые нужно свести в один. Бывают и другие ситуации. Вот месяц назад у меня был форс-мажор, когда два актера заболели, а поставить другой спектакль было невозможно — тот уехал на гастроли. Пришлось взять на замену актера, который очень быстро входит в роль. Полтора часа репетиции перед спектаклем, и он уже играет. Сам, без суфлера. Сейчас тоже начнутся замены и перестановки: в театре четыре беременные артистки и три кормящие матери. О том, что в театре происходит демографический взрыв, я узнаю в первую очередь. Это нужно, чтобы правильно организовать работу в театре. Николай Максимов, гример театра Et Cetera, в театре с 1993 года: "Сложнее всего делать грим Ленина" Помню 1942 год, когда я в 12 лет пошел работать гримером. Была война, в театрах, только возвращавшихся из эвакуации, не хватало рабочих рук. Так что мама, дежурный администратор МХАТа, пристроила меня учеником и помощником гримерного цеха. Учился всему в процессе. Тренировался делать грим на кучерах, дворовом люде — в общем, на такой массовке, которую чем страшнее накрасишь, тем лучше. Мастер только подходил и быстро правил мою "красоту": "Потише тут с коричневым, потише!" Потом научился, наоборот, скрывать изъяны: одному актеру, который играл чуть ли не главную роль, как-то замазывал перебитый нос. В театре я уже почти 70 лет и думаю, что все-таки самый трудный грим — это портретный. Особенно сложен был грим Ленина, потому что если у артиста нет природной лысины, то нужно сделать парик. А резина была большой редкостью, так что делали из покрашенного трикотажа. А потом еще час добивались, чтобы тканевый лоб от настоящего не отличался. Сейчас косметика более доступна, нежели в советские годы, когда завод выпускал грим только основных цветов, а их оттенки делали уже сами в медицинских банках. Особенно в театре мы балуем актрис — расходуем на них самые дорогие средства! Людмила Захарова, начальник бутафорского цеха РАМТ, в театре с 1971 года: "Бутафор — это почти что фокусник!" Моя профессия официально признана вредной (много работаем с клеем и красками), за что я получаю пол-литра молока ежедневно. Но мне нравится — никогда не знаешь, что поручат делать. Сегодня — торт для спектакля с Нелли Уваровой, завтра —30 плюшевых лягушек, которых можно кинуть в зрительный зал. Самый старый бутафорский предмет в РАМТе — это скелет человека, оставшийся после спектакля "Разговоры в учительской". Ему уже 30 лет, а он все еще на сцене. Хотя живучих бутафорских экспонатов не очень много. Часто после спектакля предметы возвращаются к нам поломанными или помятыми — по задумке режиссера их все чаще швыряют или топчут. Но я не обижаюсь — чиню или делаю заново. Ведь даже одним бутафорским предметом можно заставить зрителя ахнуть. В спектакле "Приглашение на казнь" мы сделали два табурета — один настоящий, на котором актер сидит, а второй бутафорский, очень легкий, который нужно поднимать зубами. Я так его покрасила, что зрители не заподозрили подмены. Бутафор — это почти что фокусник! Бывает, я сама делаю что-то не для сцены. Например, хамон для ресторана: настоящее мясо портилось. И гости не раз просили отрезать от бутафорского кусочка "грамм двести". Владимир Егоров, помощник режиссера Малого театра, в театре с 1974 года: "Матросы, бегом на кладбище!" Профессия помощника режиссера была еще в дореволюционных русских театрах. Я сижу за большим пультом за кулисами и руковожу тем, что происходит на сцене во время репетиций и спектаклей. Знаете, это занятие и в детстве было моим любимым: поставить два стула, из маминых платков сделать занавес и с помощью кукол разыгрывать представление. Но сегодня подъем занавеса, смена декораций, вовремя внесенный на сцену реквизит — это только техническая часть моей работы. Помощник режиссера погружается в сценарий, сценографию, игру актеров не меньше, чем сам режиссер. Я слежу, чтобы артисты выходили вовремя на сцену. Особенно это важно, когда проходят массовые сцены — нередко участвует сразу три театральных курса. Приходится кричать: "Матросы, бегом на расстрел! Сцена кладбища, все бежим на кладбище!" Со стороны — жуткое зрелище. Но суета и беготня должны оставаться только за кулисами, на сцене все должно быть организованно. Помнится, когда на спектакль "Без вины виноватые" приезжали члены Политбюро, ко мне подошли из КГБ и спрашивают: "У вас выстрелов из пистолетов, пушек нет?" Я отвечаю: "Это же Островский!". "Неважно,— говорят.— Уберите". Ну что я им, классику начну пересказывать, что в этом спектакле выстрелов нет! Марина Жикина, руководитель костюмерной группы театра "Ленком", в театре с 1979 года:"Одеть бедняка иногда дороже, чем богача" Сегодня работа костюмера — это не то, что 30 лет назад. Раньше спектакли были длинными, можно было позволить себе перестановки на затемненных сценах. А костюмы были простые и очень часто типовые — много шинелей, например. Теперь зритель еле высиживает три часа в театре — ему нужна динамика. На костюмах это тоже отражается: переодевания — мгновенные, костюмы превратились в конструкции. Марк Захаров ставит нам сложные задачи: например, меньше чем за минуту переодеть актрису или актера. Весь цех придумывает, как сделать такое чудо. Есть и другие сложности. Сегодня изготовить любой костюм — это дорого. Даже если нужно добиться, чтобы из зала костюм смотрелся бедным, как в "Женитьбе", надо приложить немало усилий, чтобы новую ткань состарить. Но мне к форс-мажорам не привыкать. Казусы на сцене — это вообще постоянное явление. Пуговицы то и дело отлетают, молнии трескаются. Актриса Маша Миронова — главная любительница, как мы называем, сделать "вырвень" — выйти со сцены, не донеся целый клок юбки. Пришиваем по ходу, не снимая костюмов, поэтому актеры в это время держат во рту нитку — чтобы память не пришить.